Детский дом, интернат, коридоры.
Мой суровый, мой каменный старт.
Вместо сказок – чужие раздоры,
Вместо ласки – казенный плакат.

Серый двор, где качались качели,
Скрип кроватей в огромной тиши.
Годы птицами мимо летели,
Не оставив тепла для души.

Я считал до весны понедельники,
Знал по именам всех сторожей.
Мы не дети, мы просто “подельники”
По несчастью бездомных ночей.

А потом мне шестнадцать. И точка.
Без объятий, без слёз, без “пиши”.
Просто ключ повернулся в замочке,
И сказали мне: “Вырос. Иди”.

Мир привычный, уютный и тесный,
Где всё было знакомо до слёз,
Вдруг рассыпался, стал бестелесным,
Превратился в туман из угроз.

Я падал. И камни летели мне в спину.
Вставал я и шёл, не считая потерь.
Судьба мне подножку, а я ей — лавину
Упрямства, что рушит любую дверь.

Я плакал. Но слёзы — солёная влага,
Что только острее точила мой взгляд.
Сквозь слёзы смеялся! Безумно, до дрожи,
В лицо всем невзгодам, что встали стеной.

И пусть шрамы на сердце остались,
И пусть память тревожит порой
Не сломался, не сдался, не сгинул,
Не продал свою душу за грош.

Я строю свой быт по крупицам,
Сжимаю до хруста кулак.
Мне б в чьи-то глаза поглядеться,
Но в окнах напротив — лишь мрак.

Я не сломался, а лишь стал сильнее,
Как дуб, что растёт, несмотря на метели.
Чем яростней буря сгибала мой стан,
Тем глубже мой корень в земле прорастал.

Дверь открыли. И просто забыли.
Не сказав ни «прости», ни «прощай».
Но спасибо за этот пинок,
Что отправил в неведомый край.

Ведь они мне свободу вручили,
Самый главный и трудный урок:
Чтоб найти себя в этом бессилье,
Нужно сделать решающий шаг.