В обеденный перерыв в курилке швейной фабрики “Коминтерн” собрались механики и настильщицы раскройного цеха. Был понедельник и многие с трудом приходили в себя после бурно проведённых выходных и непомерных возлияний.
“Башка раскалывается…” – наладчик Гусаров, поставивший варить сосиски в электрочайнике, страдальчески окинул взглядом коллег, но ожидаемо ни в ком не нашёл сочувствия.
“Не мешал бы шмурдяк с пивом – голова не болела бы” – подленько усмехнулась низенькая уборщица Николаевна, которая сама всё воскресенье помирала на кровати от передозировки палёной водки.
“Довольно унизительно для взрослого человека сознательно употреблять отраву” – влез обычно молчавший практикант Сергуня и все с удивлением, а затем с плохо скрываемой враждебностью уставились на него.
“Ой, кто это голос подал? Желторотый птенчик курей учит, как яйца правильно нести” – грузная настильщица Нонна, у которой над верхней губой чернели волоски редких усиков недобро посмотрела на Сергуню.
“А ты, небось всё книжки читаешь да по театрам-музеям ходишь? Нет бы девку какую на свидание пригласить, да видно их и не было то у тебя, всё пятернёй своей обходишься” – уборщица Николаевна хихикнула и затянулась дешёвой сигаретой. Сергуня сразу потупился, обмяк и вполголоса произнёс: “Видите ли , всё дело в том, что я эльф”. Установилась неловкая тишина. Сидевшие в курилке пожирали Сергуню глазами. Наконец Гусаров не выдержал и заржал: ” Чё, ты оказывается тоже за воротник заливаешь, а скромного из себя строил? Или может ты этот, как их – солевой, на наркоте зависаешь? Ну а какой ты эльф, светлый или тёмный?”
“Днём – светлый, ночью – тёмный” – ответил Сергуня.
“Вот дела!” – Нонна прыснула со смеху, но спустя несколько секунд уставилась глазами в пол и грустно сказала:” Раз уж пошёл такой разговор, то по правде говоря я гномиха”.
Наладчик Гусаров выронил окурок из слюнявых губ, поёрзал на скамейке и звучно пробасил: ” Из орков я, ну не урук-хаев, конечно, те элита, а так, обычный орк”.
Стоявший у стены комендант Голубков сплюнул на пол и прошептал: ” Я гоблин-падальщик”.
“То-то я гляжу, что ты себе домой из кладовки давеча ящик гвоздей тянул” – саркастично отозвался Гусаров.
Накрашенная Илона Адова, пережившая трёх мужей и недавно вышедшая в четвёртый раз замуж томно затянувшись сигареткой промурлыкала: ” А я суккуб”.
“Так что же вы до этого все молчали?” – задал вопрос Сергуня.
Уборщица Николаевна поморщилась и ответила: ” Сама я из кикимор болотных, да как тут признаешься? Сразу по учёным затаскают, опыты будут делать всякие, а то ещё и в психбольницу положат”.
“Это да!” – многозначительно промычал орк Гусаров.
” Выходит, что среди нас и людей совсем нет?!” – недоумённо прошипела Илона.
“Вот ты кто?” – обратилась она к электрику Толику Нетронутому.
“Я то? Так это, водяной я! А директор фабрики Пётр Савельевич, между нами, так вообще некромант, я и посох колдовской у него в шкафу видел, когда в кабинете проводку чинил “.
“Фу ты, пронесло…” – с колотящимся сердцем подумал про себя Толик. Да и как было признаться, что ты человек, когда кругом одна нежить.