Осыпались на землю, кружась по ветру, золотые красочные листья,
Мой шумный рай примолк, затихла песнь, души сад голый опустел,
Не стало в нем тебя, и это главное из всех случившихся событий,
Которое сказало, что у всего на свете есть свой, вымерен предел,

Настала осени пора, почувствовав зимы дыхание – лету нет отрады,
Спустился холод запредельный, обострив разлад уставших чувств,
Я прохожу по хоженым местам, которым были вместе рады,
Но, состояния покоя и цветения души уже не видя, не вернусь,

Им место только в глубине, где не проникла еще, сковывая, стужа,
Осталось где-то спрятаться, от мира плотно самого себя закрыть,
Но никогда мне от себя уйти так не получится, я этого не сдюжу,
Найти лопату и замерзший хладный труп свой окончательно зарыть,

Поставить над собою строгое, играющее тенями глубокими надгробие,
В унылых черно-белых, может где-то багровых пугающих тонах,
Оставить прочитать прощальное послание потомкам в стиле фобии,
Ну а потом раскинуть сад камней, ужас, наводящий в темных снах,

И всякий приходящий недоуменно морщит пусть свое надлобье,
Пытается понять какой великий похоронен в этом мавзолее человек,
А мне лишь прятаться в тени, скрывая от души дрожащее подобие,
И так тянуть привязанный несчастный век, за веком скорбный век.